Красная комната  - Ирина Лобусова

Джин вспомнила, что именно сейчас восстанавливают бомбоубежища, подготавливают их на случай внезапной войны. Возможно, здесь был именно такой случай. Надпись жирно навели краской, и она еще не успела потечь от времени. Жирные буквы только недавно начали разъедать снега и дожди.

Джин вдруг вспомнила, что о войне упоминала старушка, которая была у нее в гостях. Что же она говорила? Кажется, о том, что жила в доме еще до войны. Раз уж здесь рядом, в парке, было бомбоубежище, значит, в этом районе была опасная зона во время обстрелов и бомбежек. Удивительно, как уцелел старый дом! Джин вдруг задумалась о том, что старые дома имеют такую же судьбу, как и живые люди, с той только разницей, что судьба домов и значительнее, и заметно длиннее.

Она быстро миновала серую стену и уверенно пошла дальше. Почему-то — она никак не могла понять почему, — мысли о войне придали ей какую-то странную уверенность. И эта уверенность каким-то образом была связана с тем, что рассказывала ей старушка. Но что конкретно говорила Евгения Николаевна, Джин могла вспомнить лишь с огромным трудом.

Впереди виднелась яркая будка автобусной остановки — торговый киоск, рядом с ним небольшой навес. Под ноги Джин вдруг выкатился синий резиновый мяч. Детский мяч. Он появился так внезапно, что Джин едва не споткнулась.

Со смехом по парковой аллее вслед за мячом бежала маленькая девочка лет шести-семи: розовые брючки, длинные русые волосы развеваются по ветру, щербатый улыбающийся ротик. Симпатичный, веснушчатый ребенок — живое олицетворение этого солнечного утра и жизни, которая, несмотря ни на что, продолжалась даже для Джин.

Девочка хохотала, протягивала к мячу ручки. Джин улыбнулась в ответ.

— Виолетта! Извинись перед тетей! Как же так можно! — толстая тетка лет пятидесяти — возможно, няня или бабушка, — задыхаясь, бежала следом за девчушкой и, конечно, не поспевала.

— Ничего страшного! — Джин быстро подхватила мяч и вручила девочке. — Виолетта, держи!

— Ох, извините! — толстая тетка в майке с огромным декольте, из которого вываливалась ее пышная грудь, схватилась за сердце, едва переводя дыхание. — Никакого сладу с ней нет!

— Да, ребенок подвижный, — согласно кивнула Джин.

Девочка принялась подбрасывать мяч, весело смеясь. Рот ее был раскрыт, глаза горели ярким светом, а волосы развевались при каждом прыжке. Веселая, подвижная девочка. Подбрасывая мяч в воздух, Виолетта соскользнула с мощеной дорожки и унеслась куда-то за деревья.

— Виолетта, не ходи туда! Кому сказала, остановись! — толстая тетка, кряхтя, в свою очередь сползла с дорожки и двинулась вслед за девочкой. Она то и дело брезгливо морщилась при виде куч мусора, пустых бутылок и собачьих экскрементов.

Тут только Джин обратила внимание на то, что парк, который мог бы выглядеть отлично, на самом деле очень запущен и грязен. Абсолютно неухоженный, он был похож на растрепанного вонючего бомжа, выспавшегося в подворотне и при свете солнца выползшего на свет. Парк производил точно такое же впечатление. В нем было безлюдно, кроме Виолетты и толстой тетки здесь не было других детей и взрослых, несмотря на солнечный и теплый день. Парк отчетливо просматривался со всех сторон, и было видно, что в нем нет даже детской площадки. Возможно, именно поэтому детей из этого района водили играть в другие места.

Джин бросила взгляд на часы и ускорила шаг. Вскоре она уже сидела в автобусе и качалась в такт каждой рытвинке на дороге, ровно глядя перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами…

В офис Джин прокралась едва ли не по-пластунски и уселась на свое место тише воды ниже травы. Ее страшила встреча с начальником. Что он ей скажет после всего, что произошло ночью? Как посмотрит на нее?

Но начальника не было. Джин все утро гипнотизировала дверь кабинета шефа. В конце концов оттуда с ворохом документов вышел хмурый заместитель, а Джин увидела, что в кабинете пусто. Значит, начальник либо на объектах, либо на деловой встрече. Отсутствие шефа — тоже вариант!

Джин расслабилась. Можно вздохнуть свободно — Вадиму сейчас явно не до нее.

— Ты переделала Сосновый Бор? — к ее столу подскочил разъяренный заместитель. Он смотрел на Джин так, словно она — насекомое, разносящее заразу.

— А надо было переделать? — издевательски спросила Джин.

— Будь моя воля, ты бы у меня в окно вылетела! — заместитель злобно зыркнул на Джин, а та беспечно рассмеялась.

— Никогда твоей воли не будет! — сказала она и принялась переделывать проект.

В обеденный перерыв Джин успела смотаться в мастерскую и отнести деньги за ремонт ноутбука. Ей пообещали справиться в срок.

На рабочее место Джин вернулась раньше, чем закончился перерыв. В офисе почти никого не было — сотрудники предпочитали обедать в столовой, внизу, на первом этаже офисного центра. Джин подошла к своему рабочему столу, и… ахнула.

Сперва она просто не поверила своим глазам. Чертеж, над которым она трудилась все утро, был безнадежно испорчен. Да уж как испорчен!

Кто-то разрезал (не разорвал, а именно разрезал!) его на куски, а затем (жуткое варварство, которое Джин было даже трудно вообразить) залил эти куски красной краской. Теперь ее рабочий стол напоминал некое подобие преддверия ада, на которое страшно было даже смотреть.

Джин встала как вкопанная перед рабочим столом, тщетно пытаясь взять себя в руки. Вся ее работа за утро, все переделки в проекте для Соснового Бора, все, что она должна была исправить — все было уничтожено! В первую секунду Джин растерялась настолько, что ей захотелось расплакаться.

Потом, как разъяренная фурия, она ворвалась в кабинет к шефу, где восседал его заместитель. Джин кричала и плакала. Речь ее лилась бессвязным потоком, и зам сначала даже испугался. Затем, уловив главную нить истерики (а главное, то, что кто-то испортил ее работу), он поднялся из-за стола и пошел за Джин.

Шокированный заместитель директора с минуту постоял над рабочим местом Джин, а потом задал вопрос — с точки зрения Джин, это был верх нелепости:

— Кто это сделал?

Как будто Джин могла ответить! С обеденного перерыва начали возвращаться другие сотрудники. Разгорелся скандал. Оказалось, какое-то время в офисе вообще никого не было: заместитель вышел, а сотрудники спустились в столовую, Джин ушла в компьютерную мастерскую. Помещение оставалось пустым — в него мог войти кто угодно.

Джин вспомнила: когда она вернулась на рабочее место, дверь офиса была открыта настежь. Впрочем, это ничего не значило: она была раскрыта всегда.

Вызвали начальника охраны офисного центра. Были допрошены все сотрудники, даже уборщица. Уборщица рассердилась так же сильно, как и сама Джин, ведь именно ей предстояло убирать все это безобразие.

Дальше было еще интереснее. В офисе имелся пузырек с красной краской. Он стоял там, где и все остальные канцтовары — в общей комнате, в шкафу, на верхней полке. О существовании этих красных чернил знали все сотрудники, но пользовались ими редко. Теперь же пузырек был пуст, а отвинченная крышечка лежала рядом. Выходит, это была именно та красная краска, которой изгадили работу Джин!